Агнешка Сова: Живём в безумном мире. Оказывает ли это влияние на увеличение частоты психических расстройств?
Иоанна Крыжановска-Збуцка: Некоторых расстройств непременно. Аффективные расстройства, а среди них и хорошо известная депрессия, сильнее прочих подвержены влиянию факторов цивилизации: стресс, ускоренный ритм жизни, а более всего – постоянная бомбардировка информацией. Сегодня человек может знать обо всём, что происходит в мире. Временами нужно перед этим потоком информации, этой гиперстимуляцией защищаться, а это трудно даже для здоровых людей. Значит число аффективных и тревожных расстройств будет постоянно увеличиваться. Люди просто не справляются с этой реальностью. Как вид мы ещё не приспособились к функционированию в таком напряжении, с таким множеством информации и в таком сильном стрессе.
Реклама
Знаю такую анекдотичную ситуацию, когда в день атаки на башни близнецы в США один из пациентов пришёл на приём к доктору и рассказал что произошло: Хуссейн напал на Америку. Он видел это по телевизору, а доктор была на работе, не видела выпусков новостей, ни о чём не знала и увеличила ему дозировку лекарств. Эта история лучше всего показывает что то, что происходит вокруг нас, временами не очень отличается от содержания самых ужасных психотических симптомов.
Неужели реальность так пугает человека, что может напрямую вызвать психическое расстройство?
Психозов существует множество. Один из них – шизофрения – встречается в популяции с постоянной частотой, поражает от 0,5 до 1,5 процента людей, независимо от уровня культуры и цивилизации. Следовательно факторы цивилизации не имеют существенного влияния на уровень заболеваемости. Но мы наблюдаем бесспорный рост уровня психозов, связанных с употреблением психоактивных веществ. И речь не идёт о состоянии непосредственно при употреблении. У некоторых людей развиваются хронические психозы, которые трактуем как шизофрению, потому что проявляются они очень похожими симптомами. В таких случаях даже прекращение употребления психоактивных веществ и поддержание абстиненции не приводит к выздоровлению. Эти люди уже больны. Возможно они бы не заболели, если бы наркотики не "стёрли" их синапсы. В основном речь идёт о дизайнерских наркотиках, но даже якобы слабая марихуана, принимаемая долгое время, у человека генетически предрасположенного может вызвать психоз. Конечно мы не знаем наверняка заболел ли бы этот человек, если бы не принимал наркотики. Есть такое уравнение, показывающее как может дойти до психотического кризиса. Это дробь, у которой в числителе факторы риска, такие как генетическая склонность, источники стресса и собственно психоактивные вещества. А в знаменателе то, что защищает от болезни: ресурсы человека, такие как социальные навыки и другие умения, поддержка близких, а также лекарства, которые он принимает, если уже имел в прошлом эпизод психического кризиса.
А какое влияние на людей, которые уже больны, оказывает эта бурная реальность, в которой мы живём?
Часто события с первых газетных полос и информационных порталов включаются в содержание болезней, психозов или депрессивных расстройств. Я помню пациента, который обвинял себя за цунами. У него была тяжёлая депрессия с психотическими симптомами, и он считал, что это случилось из-за него. Многие мои пациенты с депрессией очень сильно переживают из-за событий в стране. Я наблюдала несколько явных ухудшений психического состояния после смоленской катастрофы (Крупная авиационная катастрофа, произошедшая 10 апреля 2010 года, в которой погибли 96 человек, в том числе президент Польши с женой, известные польские политики и общественные деятели – примечание переводчика), так же как и после последних резких изменений на политической сцене.
В содержание психотических тревог очень часто вплетены террористические акты. Как напрямую, тое есть пациентов мучает страх перед взрывом бомбы в метро или перед тем, что террорист въедет грузовиком в толпу. Так и опосредованно. Угроза терроризма вызвала усиление мер безопасности. У нас камеры на улицах и постоянный мониторинг; это выглядит рационально. Но в рамках психоза страх перед тем, что за тобой следят, быть под наблюдением – одно из основных понятий. Конечно, если бы не было мониторинга на улицах и в магазинах, пациенты всё равно твердили бы, что за ними следят. Но тот факт, что сейчас видят на каждом шагу камеры, может, хотя бы для некоторых, являться питательной средой для этих страхов.
Означает ли это, что сейчас таким людям тяжелей?
Несколько десятилетий назад они были Наполеоном или Богоматерью, теперь мы имеем отношение с агентами тайных служб. Содержание изменяется – болезнь остаётся та же, только развивается в другой реальности. Пациенты мне говорят, что чувствуют себя как в телешоу "Большой Брат" или в фильме "Шоу Трумана". Используют эти термины из области культуры для описания своего самочувствия. Психоз или депрессия являются частью их жизни, и не получится убежать от реальности. А психически больные это не люди с другой планеты. Конечно, некоторые из них живут целиком в своём мире, полностью изолированно, но такова только небольшая часть людей, страдающих психическими расстройствами. Все остальные живут в той же реальности, что и мы, рядом с нами, о многих мы даже не знаем, что они больны. Переживают обо всём, что происходит вокруг, это на них влияет.
Сильнее, чем на здоровых людей?
Необязательно. Если они принимают лечение, то медикаменты иногда ослабляют реакцию. Некоторые даже жалуются, что лекарства очень уплощают эмоции, делают пациентов равнодушными к многим вещам. Считается, что люди с психическими расстройствами, это люди с сильной чувствительностью. На мой взгляд у них специфическая чувствительность, изменённая благодаря пережитому психическому кризису. Этот кризис может быть пограничным опытом, целиком исчерпывающим ресурсы для совладания со стрессом. А лечение, которое мы можем предложить, тоже не является приятным опытом: госпитализация в трудных условиях, побочные действия лекарств. И затем поздние последствия кризиса, такие как потеря работы и друзей, падение самооценки, социальная изоляция... Существует противоположность к теории восприимчивости, о которой уже упоминала. Resilience это устойчивость, упругость и сила, необходимая для того, чтобы пережить кризис, подняться и идти дальше. Когда смотрю на моих пациентов, то часто думаю сколько нужно иметь силы, чтобы пережить такую болезнь. Поэтому с одной стороны такие пациенты более чувствительны, а с другой – более сильные.
То есть мир людей с психическими расстройствами является как бы кривым зеркалом нашей реальности?
В случае психотических расстройств можно сказать и так. В этом и суть психоза, что человек искажает то, что до него доходит из внешнего мира, и свою роль в нём. Человек считает себя кем-то иным, а импульсы, которые до него доходят, интерпретирует по-своему.
В случае аффективных расстройств, депрессии, мы имеем дело скорей с зеркалом, которое неестественно увеличивает. На другом полюсе биполярного аффективного расстройства – в фазе мании – в свою очередь позитивные события также воспринимаются значительно сильней, чем того заслуживают.
Изменилось ли что-то в течении психических заболеваний в последние годы?
"Будучи молодым врачом" я работала в больнице – как и сейчас. Тогда к нам приходили действительно тяжело больные психическими заболеваниями. Сейчас приходят за помощью пациенты с проблемами меньшего калибра. С одной стороны хорошо, ведь это значит уже не так стыдно обратиться к психиатру. В то же время тот, кто не справляется с нагрузками, страдает неврозом или лёгкими аффективными расстройствами, должен получать помощь ближе к своему месту жительства. Такой человек не должен лечиться в больнице. Это плохо и для него, и для финансов государства. Лечение в больнице это самое дорогое решение.
Тем более что в больницах нет мест.
Нет, это правда, и не только потому что теперь больше больных. Основная причина – недостаточность помощи на амбулаторном этапе. Прежде всего – малая доступность психотерапии, ведь не каждый, кто страдает лёгкими депрессивными расстройствами, должен сразу получать медикаментозное лечение, на чём настаивают фармакологические концерны, производя новые препараты. Когда я была начинающим доктором антидепрессанты не были так популярны. Отношение к ним было хуже, антидепрессанты в то время имели больше побочных действий, и люди справлялись без них в трудных жизненных ситуациях. Ведь, например, утрату просто нужно пережить. А сегодня многие люди, оплакивающие своих близких, идут к психиатру. По моему мнению это ведёт к гипердиагностике депрессии, но у меня нет надёжных статистических данных. Это также является побочным эффектом наших общественных кампаний, касающихся психического здоровья. Возросло общественное сознание: почти все уже понимают, что такое депрессия, что заболеть ею может каждый, а тот, кто болен, не в состоянии просто "взять себя в руки". И это очень хорошо. С другой стороны я вижу во время частной практики пациентов, которые приходят так как сделали тест на депрессию в интернете и получили результат, что она у них есть. А после этого поискали на различных форумах отзывы о медикаментах, выбрали себе один и спрашивают, могу ли я им это лекарство выписать.
Доктор Гугл наверное кошмар для врача любой специализации. Но вероятно общественные кампании, популяризирующие знания о психических расстройствах, принесли и позитивный эффект: уменьшение стигматизации психически больных людей.
С одной стороны, безусловно визит к психиатру уже не является чем-то ужасно постыдным, особенно в больших городах. Мы усвоили, что существует депрессия. Особенно когда пошла молва, что это болезнь людей с повышенной чувствительностью. Кто не хочет, чтобы его считали чувствительным? Однако с другой стороны, отношение к людям с психотическими или маниакальными расстройствами не изменилось. По прежнему у подавляющей части общества такие люди вызывают тревогу. Их считают непредсказуемыми. Могут кому-нибудь поджечь сарай, как в сериале “M jak miłość” ["М значит любовь" – популярный польский сериал – прим. перев.] Мы пробовали как психиатры добиться вмешательства производителя, предлагали изменения сценария, чтобы этот герой например выздоровел в следующем сезоне. Но наши протесты и просьбы не были приняты, стереотипы оказались очень сильными. По-прежнему очень негативное отношение к лицам с различными зависимостями. Повсюду считают, что они сами виноваты в том, что с ними происходит. Лица с алкогольными проблемами воспринимаются немного легче благодаря тому, что несколько известных личностей решились на камин-аут и рассказали о своей болезни.
Во многих сферах нашей жизни граница между нормой и тем, что нормой не является, сместилась. Касается ли это психических болезней?
Для врача болезнь никогда не станет нормой. Однако мы несомненно наблюдаем большую терпимость в обществе в отношении нестандартного поведения. Некая эксцентричная особа, чудаковато одетая и с необычным поведением, теперь не будет сенсацией. Мы уже настолько по-разному одеваемся, что нужно действительно постараться, чтобы на кого-то оборачивались на улице. Если человек сам с собой разговаривает, то можно подозревать, что в его ухе есть наушник и он просто разговаривает по телефону. Но повторюсь, увеличение терпимости по отношению к различиям не переносится в обществе на принятие людей с психическими расстройствами. Негативные стереотипы, которые с ними связаны, всё ещё достаточно сильны. Поэтому в нашей работе, я имею в виду Фонд eF kropka (Fundacja eF kropka), которая появилась для того, чтобы противодействовать изоляции и стигматизации психически больных, стараемся обращаться к той появившейся толерантности для различий, показывать, что люди, пережившие психический кризис, разные: одни разговаривают сами с собой, другие молчат; некоторые иногда смеются или плачут, как и все мы; имеют семьи или одинокие; не выходят из дома или работают на различных должностях; а некоторые выкрикивают какие-то призывы. В целом это обычные люди и "по ним не скажешь, что больные".
Притягивает ли экстремизм психически нездоровых людей? Мы недавно публиковали репортаж о радикальных националистах, для которых несколько психически больных людей стали проблемой. Те приходят на каждую демонстрацию, а радикальные националисты не хотят, чтобы их ассоциировали, как говорят, с сумасшедшими.
Экстремизм притягивает людей определённого склада личности независимо от наличия болезни. Ведь болеют очень разные люди. Не все они такие деликатные и чувствительные. И я вот что заметила – язык общественных дебатов становится психиатрическим. Оппоненты ссылаются на психиатрию, бросают вызов психически больным, названия психических болезней звучат как ругательства. Это не только польская болезнь. В США тоже некоторые медиа добиваются, чтобы психиатры высказались на тему вменяемости президента Трампа. Можно это объяснять беспомощностью, отсутствием существенных аргументов в дискуссии. Или тем, что всё то, что происходит вокруг, люди не могут объяснить без отсылания к психическим расстройствам. Когда-то вещи необъяснимые, непонятные считали божьей карой. Ещё недавно мы просили социологов и психологов об интерперетации. Сегодня всё чаще нам нужны психиатры, чтобы объясняли нам этот мир. Если общество как целостность странно себя ведёт, то наверное страдает каким-то психозом. Это патологизация событий и поведения. Но в отношении психически больных это является стигматизацией. Психоз изменяет, как я уже говорила, восптиятие мира и себя в этой изменённой реальности. Но это не означает, что больные с психозом хуже или что они являются угрозой для здоровых. А если кто-то делает что-то глупое или опасное не значит, что он психически болен.
Изменилось ли что-то в диагностике психических расстройств за последние годы?
Были усовершенствованы классификации болезней, появляются очередные их версии как попытка упорядочения всех расстройств. Диагностика расстройств не является самоцелью, она помогает в лечении: психотерапии и фармакотерапии, в которой у нас всё больший выбор. Развивается также психотерапия, социотерапия. Если удаётся понять, что терзает пациента, мы стараемся подобрать подходящюю форму помощи. В каждой классификации в конце есть рубрика "другие" или "неопределённые". Определённая группа пациентов не вписываются в установленные критерии. Надо признать редко мы встречаем пациента идеально подходящего под критерии. Пациент с шизофренией может иметь симптомы из группы тревожных расстройств, а по мере того, как проходят симптомы психоза, на первый план выступают расстройства личности. Человек более сложен, чем таблицы и классификации.
Разговаривала Агнешка Сова (Agnieszka Sowa)
Оригинал статьи
